Служили три товарища

Опубликовано 1 марта, 2009 - 16:23 пользователем Сергей Шулятников

«…Чтобы увидеть афганскую войну, нужно было стать к хирургическому столу в госпитале в Баграме, Кандагаре или Кабуле…Чтобы ощутить эту войну, надо было побывать на призывных пунктах в России, Узбекистане, Армении, услышать голошения, вопли, увидеть глаза бритых мальчиков, отправляемых на смерть…»
Александр Проханов «Афганская война: как это было»

Мы встретились с Валерием Викторовичем Московкиным накануне этой даты, и я вновь требую от него воспоминаний и рассказов о том, что было 20 лет назад там, в Афгане. Валерий смотрит на меня со смесью жалости, снисхождения и грусти, и отмахивается: «Столько лет прошло, забывать уже всё стал…» Этот взгляд мне хорошо знаком. И слова тоже. Так смотрели и говорили все, с кем мне довелось встретиться в преддверии очередной годовщины вывода Советских войск из Афганистана. И я их понимаю. Кому охота ворошить прошлое. Но не встретиться и не написать хоть капельку о том, что с ними было, тоже нельзя. И Валерий вдруг предлагает: «А вы о моих товарищах напишите, об Андрее Мошонкине и Володе Мокрушине, мы ведь вместе служили…»
Им действительно повезло. Три одноклассника, три друга оказались в Афганистане в одной роте. И пусть не были они бок о бок каждый день и каждый час, всё же виделись часто, а иногда и в рейсы вместе попадали.
-Мы встретились в Свердловске, нас тогда отправили в Термез на учения. Это нам так сказали. Но на самом деле из Термеза с автоколонной мы были переправлены в Кабул, - рассказывает Валерий Викторович. – Все трое попали в отдельный батальон материального обеспечения мотострелковой дивизии. Наша задача – перевозка грузов – боеприпасов, продуктов, вещей, топлива, иногда перевозили трофейное оружие. Где они его брали, не представляю, ведь попадалось даже то, что в Великую Отечественную ещё было. Мне дали «Урал», у Володи с Андреем были «ЗИЛки». А на втором году службы всех снабдили «Уралами». В рейсы на несколько дней уходили. А там…как повезёт…

«…Это была война на дорогах. Враг минировал дорожную колею, устраивал засады в ущельях. Поджигал головную машину, колонна останавливалась, а с гор продолжали стрелять пулемёты, поджигая бензовозы, и горели горы, горели скалы, люди, облитые топливом…»
Александр Проханов «Афганская война: как это было»

Ребятам везло. За два года парни из их роты не мало повидали. И в коварные душманские засады попадали, и под обстрелы, на минах подрывались, ранения получали. Но больших потерь в живой силе их рота не несла.
-Нас словно Бог оберегал, хранил от серьёзных ранений, от смертей. Но одного парнишку всё же схоронили, из Коми он был, охотник. Как-то среди ночи в шакала выстрелил – попал прямо в позвоночник. Но вот однажды ему не повезло.

«…Третий тост в Афганистане предлагали за павших. Страшнее всего для живых было провожать на родину мёртвых. Солдаты-«афганцы» предпочитали бой, рану, но только не похороны друга…»
Александр Проханов «Афганская война: как это было»

Друг на войне - это больше, чем друг. И там, в Афгане, проявлялись самые лучшие качества человека: надёжность, честность, взаимовыручка.
-Как-то выехали в рейс, за снарядами, спустились с перевала, проехали километра два-три (я в середине колонны шёл) и вдруг вижу: пыль от выстрелов на обочине, но самих выстрелов не слышу. Схватился за автомат, голова в это время на 360 градусов вертится. Колонна хода не сбавляет. Ну, думаю, ребята, наверно, баловались. А через некоторое время впереди идущие машины встали. Парни бегут к головной. «Что случилось?» - спрашиваю. «Колонну обстреляли», - отвечают.
Оказалось, что парнишку в первой машине ранили в правую руку, но он не остановился – не хотел подвергать сзади идущую колонну, опасности. Так, истекающий кровью, и вёл машину. А когда уже стал терять сознание от кровопотери – остановился. Вызвали по рации БТР и отправили его в санчасть. На его место сел офицер, и колонна тронулась в путь.
-Да, было трудно, особенно в первый год, ведь ни опыта, ни должной выучки не было. Помню, получили мы задание – из части в штаб армии доставить груз. Было это 24 февраля. А накануне, 23-го, в Кабуле произошёл бунт. Из Аминовки, соседней с нашей частью деревни, местные рвались на подмогу кабульским повстанцам. В окопах тогда вся наша часть сидела: нельзя было их пропустить в город. А 24-го мы получаем задание доставить груз. Загрузились, стали заправляться. Как на зло, на моей машине бензин закончился. И меня ещё ставят замыкающим. «Как, говорю, бензина в баке чуть-чуть и меня в хвост?» А мне отвечают: «Ничего, если что – посигналишь». Так и поехал. Рядом – офицер. Доехали до Кабула, вот уже и окраина города. И тут моя машина встала. Я сигналю, никто, естественно, не слышит, и колонна удаляется. Мы в растерянности, вдвоём, уже сумерки, рядом - враждебно настроенные бунтовщики. Мы - автоматы в окна, ушки - на макушке. Никуда не уйдёшь: за спиной полный кузов танковых снарядов и прицеп-вагончик. Так и сидели, глядя в глаза собравшимся вокруг машины афганцам. Минут через 20-30 слышим: что-то шумит. Глядим – наш БТР! От сердца так и отлегло. Парни нам в канистру бензин слили и уехали. Я заливаю в бак, а офицер с автоматом меня прикрывает. Завели машину и поехали догонять автоколонну. Честно признаюсь, тогда было страшно. Но постепенно привыкли ко всему, и, по-моему, даже чувство опасности несколько притупилось. Меня же всегда поддерживало сознание того, что где-то рядом мои товарищи – Андрей и Владимир. Ребята замечательные, надёжные.
Валерий в своих воспоминаниях то и дело возвращается к ним: как в рейсы ходили, как фотографировались там, среди скал, как мечтали поскорее вернуться домой.
-Эх, вот с ними бы ещё поговорить…
Но с одним уже точно не получится вспомнить прошлое. Владимир Алексеевич Мокрушин умер в 2007 году. Да и жил он почти все эти годы в другом районе, уехал из Фалёнок через несколько лет после возвращения из Афганистана.
-Он как-то рассказывал, что когда на дембель пришёл, прямо на вокзале услышал, как старушки сокрушались по поводу чьей-то смерти в Афгане. Оказалось, говорили они о нём самом. Людская молва похоронила его, а он вот, вернулся домой. Я ещё сказал тогда: ну, Володька, долго жить будешь. Но не случилось… Компанейский был парень, душа-человек.
А Андрей Васильевич предпочел о войне не говорить. Вспоминать тяжело и не хочется. Нет желания окунуться в мысли и чувства, переполнявшие тогда молодых ребят, воевавших среди раскалённых песков и гор Афганистана, на той войне, о которой потом напишут: кровавая, страшная, ненужная, неперспективная…
«Мы служили, как могли, воевали, как умели, и хочется скорее об этом забыть», - сказал однажды Валерий Викторович. И, возможно, они действительно потихоньку забывают события 20-летней давности. Мозг блокирует ту часть памяти, где когда-то отложилось самое страшное из увиденного и приказывает: не вспоминай! Но всего-то всё - равно не забудешь. Особенно тех, кто был рядом, плечом к плечу, шёл на выручку, рискуя собственной жизнью, прикрывал собой и радовался каждому новому дню.
Валерий Викторович показывает мне фотоснимки, которые удалось сохранить и вывезти в Союз. Любительские, нечёткие, но такие дорогие его сердцу – ведь там его сослуживцы. С ними он коротал ночи в закопченной палатке в обнимку с автоматом, пил чай из верблюжьей колючки и уходил в многодневные рейсы, не зная, вернётся ли обратно. А ещё есть альбом Александра Проханова «Афганская война: как это было», где много-много фотоснимков военных корреспондентов. Они красноречивее всяких слов говорят о том, что там было и что повидали наши парни. И в этом альбоме есть такие строки: «…Пусть об этом напишут летописцы этой войны, её участники и свидетели. Пусть будет написана «Летопись Афганской войны…» И вот мы сейчас обращаемся к ним, участникам этой войны, чтобы оставить потомкам хоть капельку их воспоминаний, тех, кто не где-то далеко, а живёт рядом с нами, в одном посёлке, в одной деревне, в одном районе. И сказать, что мы гордимся и восхищаемся их стойкостью и героизмом.